Я буду ждать тебя всегда

Он с трудом приоткрыл глаза. Чужая комната. Чужие запахи. Все чужое. Ах, да. Я ведь умер. Навсегда. Как не хотелось умирать… 

И закрыл глаза. 

Он почувствовал на себе взгляд, но открывать глаза не хотелось. Он ведь умер, какой смысл открывать глаза, когда они не встретят любимый до боли взгляд того, кого уже нет и не будет никогда рядом.

***

Октябрь, ночная прохлада так приятна, а с восходом солнца начнется жара… Он не любил жару, но привык к ней, как все живущие в Израиле.

Он ждал возвращения Ромки. Светало. Кот по имени МурзА вышел из дома, развалился на выгоревшей от зноя траве перед входом в дом. Ему хотелось встретить Ромку первым, а потом уже отпустить его к ней. Пусть целуются, обнимаются, закрываются в спальне. Но сначала он и только он. Так он привык, живя вместе с ним не один год. Она появилась потом, но первым был он, МурзА. И свое первенство не собирался уступать даже ей.

Ромка с тремя друзьями поехали на музыкальный фестиваль «Нова», недалеко от кибуца Рэим. Это в нескольких километрах от их кибуца. Они там следят за порядком. Анашей битахон. Да, его Ромка такой, любит во всем порядок, не то, что некоторые.

Обещал сегодня вернуться. Он и ее звал, но она сказала, что у нее еще много дел, и они с Мурзой будут ждать его дома. Езжай, мол, работай. 

Кот вспомнил, как Ромуш (так она его называет) любит рассказывать и пересказывать историю, о том, как бабушка – одесситка дала Мурзе имя. Савтуш живет в центре страны, но раз в месяц всегда приезжает их навестить. МурзА ее обожает. 

А дело было так. У бабушки Софы своя любимая рыжая кошка. Пять лет назад, в один из приездов в кибуц, бабуля заявилась к ним вместе с ней, объяснив, что Мур на сносях, может разродиться каждую минуту. Рыжая Мур долго не думая разродилась в тот же вечер чудным рыжим котенком. Рока не мог оторвать взгляд от рыжего толстого комочка.

 — Хочешь иметь кота? – спросила бабуля. – Таки почему нет? Усыновляй, расти, люби, ухаживай. – Мур, — обратилась к кошке, — ты «за»?

Кошка внимательно посмотрела на бубулю, потом перевела взгляд желтых блюдец на Ромку. Воцарилась тишина. Кошка и Ромка смотрели друг на друга. Бабуля вопросительно подняла бровь.

 — Мяу…ррр, — произнесла кошка.

 — Короче, Мур – «за»! – перевела на человеческий язык бабушка Софа ответ кошки. — И зовут твоего кота МурзА, — сказала, как подписала.

Кот улыбнулся воспоминаниям.

Сегодня праздник Симхат Тора, но это еще не все. Сегодня его день рождения. Рома обещал, что будут отмечать это знаменательное событие в сукЕ, построенной им, ею, ну и конечно, Мурзой. Он принимал активное участие, путаясь у всех под ногами. А потом запрыгнув на стол, лапой стягивал со стола разноцветные гирлянды, приготовленные для украшения сукИ. Они так приятно шелестели, сползая на пол. Ромка смеялся, а она погрозила пальцем. МурзА на нее обиделся. Ишь какая! 

Вечером соберутся гости – их многочисленные друзья с семьями, кошками, собаками праздновать пятилетний юбилей МурзЫ. Она заказала у Рэбэки торт, с его мордахой из глазури и он, Мурза, ждал предвкушая …

Что-то его тревожило этим утром. Предчувствие. Тишина давила.

Из дому вышел сосед. Потянулся, зевая.

 — МурзА, привет!

 — Привет, Шай! 

 — Ждешь Ромку? Молодец. А твой дружок дрыхнет в кровати с Нога, посапывает в две дырки. Ну что, готов к празднику? Вечером мы у вас, а днем все вместе! Лады, пойду завтрак своим готовить… До встречи! Не скучай…

Кот лениво шевельнул пушистым хвостом, заурчал, мол слышу, знаю, иди, увидимся… А я Ромку жду, чтобы обняться с ним первым. Она же повиснет на нем надолго. Уж нет. Хотя против нее ничего не имею, но имею право на первенство. Фигушки ей! Первая улыбка Ромки – моя. Первое: «Привет, как дела», — мои. Первое: «Я соскучился, как ты тут поживал без меня? Тебя не обижали! – мои и только мои». Я, конечно, пожалуюсь для приличия, хотя она меня не обижает, но помурлыкать надо. А он улыбнется, прижимая меня к себе, зачмокает!  А потом мы с ним вместе помурлычем. А уж потом она. Все потом. Пусть весь мир подождет. Я первый!

От мыслей на душе стало тепло и радостно. Огромный рыжий кот улыбнулся, положив мордочку на лапы, задремал.

Но покоя не было. Чувство тревоги нарастало. Откуда это? Тревога переросла в страх и предчувствие беды. Он хотел забежать в дом, предупредить ее, но…

Вой сирен разорвал тишину спящего кибуца. Розовато-сонный рассвет взорвался сотнями выпущенных из сектора Газы ракет. Задрожала земля, разорвались небеса. МурзА подпрыгнул, так, как не прыгал с молодых лет. Его просто подбросило в воздух.

Такого страха он не испытывал никогда в жизни. Кот, выросший в кибуце, знает, что такое обстрелы, но такого еще не было. Он бросился в кусты и пустился бежать куда глаза глядят.

***

Они взялись ниоткуда. Десятки, сотни. Они ехали на мотоциклах, тендерах, бежали на своих двоих. Вооруженные до зубов нелюди. Что-то ора на своем нечеловеческом языке. Они стреляли, жгли, резали, убивали всех от младенцев до стариков. Мурза мчался по улице, ему стреляли в след. Он от страха ничего не соображал. На улицах кубица в лужах крови лежали растерзанные тела людей, убитые собаки, коты. В воздухе стоял запах крови, смерти, пожарищ. Крики, душераздирающие крики о помощи. И крики нелюдей, и бесконечная стрельба. Он спрятался в каком-то сарае. Но сарай подожгли. На нем задымилась шерсть. Мурза с трудом протиснулся между железных прутьев оконной решетки, выпрыгнув на улицу, пустился наутек. На земле, в развороченных дверях домов лежали тела соседей, знакомых, их детей, стариков, всех тех, кого он знал всю свою жизнь. Тех, с кем он переговаривался, здоровался, играл, дружил, всех тех, кого помнил с детства.

Он вдруг подумал о ней. И ему стало страшно и стыдно, что только сейчас о ней вспомнил. Он подумал, что скажет Ромке, когда тот вернется. А вдруг и ее убили, как и других. А вдруг Рома не вернется никогда, вдруг его вот так же расстреляли по дороге домой, как всю семью Шая, как маленькую Ногу. Или заживо сожгли, как семью Илона, Сары, Мири, и других. От их домов остались куски обугленных стен. Он из кустов видел, как нелюди увозили раненых, избивая или добивая их, как волокли за ноги трупы людей забрасывая, как мешки в кузов. На горячем асфальте оставался длинный кровавый след, а нелюди что-то горланили, радостно жестикулируя, стреляя по всему что движется. 

МурзА в ужасе замер около мертвой девочки. Ее синие глаза смотрели в небо. Она так и не разжала объятий, прижимая к себе мертвого котенка, его нового друга по имени Бамба. Еще вчера вечером, МурзА, сидя на ветке дерева, перемяукивался с малышом, мол что нового, как дела, малыш? Мурза радостно сообщил Бамбе, что завтра вернётся его Ромка, и они все вместе будут отмечать его пятилетний юбилей. Мол и ты с семьей приходи. Мы будем вам рады.

Он словно опомнился, стремительно побежал в сторону дома. Он должен ее предупредить, спасти. Только бы успеть, только бы не было поздно. Он не узнавал родной кибуц, где родился и вырос. Уроды-нелюди все еще бегали, орали, выносили из домов имущество, грузили на машины, велосипеды, мотоциклы. Другие выносили из домов еду, одежду, одеяла, посуду, мебель — все что можно было унести. Как свиньи жрали окровавленными руками, прямо из кастрюль. Среди них сновали старики, бабы, подростки. Двое молодых придурков ссорились из-за велосипеда, тыча в рожи друг друга пистолетами.  МурзЕ очень хотелось, чтобы они выстрелили одновременно. В душе кота было столько боли и ненависти к пришлым. Кто-то из нелюдей собирал в мешок раскиданные по земле игрушки, которыми только вчера игрались дети его соседей, знакомых. Им не мешали трупы. Они их топтали или отбрасывали в сторону ногами. Другие шарили по карманам убитых людей, стягивали с них обувь, тут же переобуваясь. Одна из баб подошла к убитой женщине, снимая с ее шеи золотую цепочку со Звездой Давида, срывая с мертвых пальцев золотые кольца, примеряла на свои жирные, грязные пальцы. Один из жлобов вырвал из ее рук цепочку, бросив на землю, топча ногами, врезал ей кулаком в морду. А она стояла, бормоча что-то не членораздельное, вытирая грязным рукавом сопли.

Кота стошнило. 

МурзА осторожно приблизился к дому, не узнавая его. На том месте, где был его дом, еще несколько часов назад утопающий в зелени и цветах, остались обгоревшие стены. В одной из которых зияла огромная дыра, на другой — следы от множества пуль, выбита дверь, выломаны окна. Вместо кадок с прекрасными петуньями и геранью – пепел. От деревьев манго, лимон, апельсин остались обугленные стволы.

«Они ее убили, как всех остальных», — с ужасом подумал МурзА. 

Внезапно раздалось несколько автоматных очередей. Пули свистели со всех сторон. Мурза пытался увернуться, но пуля дура… он почувствовал резкую боль и рухнул на обожженную огнем и солнцем землю. В последнюю секунду подумал, что больше никогда не увидит Ромку. Он вздохнул, прощаясь навсегда с ним, с ней, со всем и всеми, кого любил и помнил.

На него из розовых облаков смотрели серые глаза. В глазах читалась тревога и беспокойство. Неожиданно взгляд потеплел. Глаза улыбнулись. МурзА подумал, что готов жизнь отдать за этот взгляд, но, увы…

 — Он не есть, не пьет, — раздался голос из облака, — чудо, что он остался жив. Его нашли через неделю после случившегося. Как он вообще выжил? Раненый, без ноги, без воды, под палящим солнцем, среди пожарищ и трупов. Говорят, у котов девять жизней. Сколько жизней у него осталось после случившегося? 

«Мертвые не едят и не пьют, — хотел ответить ей, потому что голос принадлежал именно ей, но подумал о том, что спорить с ней бесполезно. Ромка тоже никогда с ней не спорит. Да и не услышит она его, он умер. Хотя голос утверждает, что жив и это чудо.

 — Господи, как могло такое произойти? — вновь раздался ее голос. — Я не знаю, как с этим жить… Ничего не понимаю. Ромуш, мне нужно столько тебе рассказать. Как мы выжили в этом аду? Как ты выжил? Бог уберег нас, но сотни, тысячи убиты, растерзаны, сожжены живьем…

«Какой странный, резкий запах на облаке. Запах лекарств, больницы. Фу, не люблю лекарства. А уколы! Уколы и подавно!

Он пошевелил усами, повел носом принюхиваясь. Запахи смешались еще с одним запахом. Самым любимым и родным. Запахом Ромки. Мурза слабо мяукнул и открыл глаза. На кровати лежал Рома, весь перебинтованный, как мумия. Он не шевелился. Рядом с его кроватью сидела она. Она плакала и рассказывала ему о случившемся. Когда Мурза тихо мяукнул, она перестала плакать, ее глаза улыбнулись. Она осторожно гладила кота по голове, стараясь не причинить ему боли. 

Мурза был в больничной палате. Он лежал на кровати рядом с Ромкой. 

В палату вошел доктор. Он был очень уставшим, казалось, что сейчас он рухнет на пол от усталости. Но доктор улыбнулся.

 — Как наши больные?

 — МурзА пришел в себя, они нужны друг другу, — объяснила сквозь слёзы.  — Спасибо, доктор, что разрешили принести МурзУ в больницу. Теперь, Ромуш придет в себя. Вместе они обязательно поправятся я это точно знаю.

 — Привет, кот, говорят ты самый живучий и везучий кот на свете, — произнес доктор, — погладив его по голове. — Новая нога у тебя, конечно, не отрастет, но верю, что научишься ходить и бегать на трех. Да, брат. Такие дела. Как тебе удалось выжить, потом мне расскажешь. 

На его голову вновь опустилась её рука. И от этого прикосновения, по телу кота пробежала дрожь. 

 — Мурза, родной, помоги Ромке, — услышал он ее дрожащий голос.

И кот запел. По его мордашке текли слезы.

Две следующие недели Мурза не отходил от своего друга. Она приносила коту в палату еду, поила водой, выносила его на улицу. Мурзе доктор лично делал перевязки, а Мурза ему рассказывал о том страшном дне, о том, что видел и пережил. Доктор кивал голой, он все понимал этот человеческий доктор. Мурза познакомился в больнице со многими из тех, кого удалось спасти от смерти, кому повезло выжить в ту страшную, черную субботу. У каждого была своя история: потерь, боли, героизма, жизни и смерти …

Он проснулся среди ночи, принюхался и уставился на Рому немигающим взглядом круглых, как блюдца, желтых глаз. Ромка шевельнул пальцами правой руки, вздрогнули веки. Застонал. Мурза осторожно приблизился к нему, лизнул в нос, в глаз и опять в нос.

Веки вздрогнули вновь. Приоткрылись глаза. Взгляд постепенно становился более осознанным, сосредоточенным. Глаза встретились с глазами.

 — Мурза, друг? — произнес слабым голосом.

Кот заорал. Она проснулась. 

 — Мы здесь, мы с тобой, Ромуш, я позову врача.

***

Ромка вставал с трудом, но самостоятельно пересаживался в инвалидное кресло. Мурза хромая, осторожно перебирался к нему на колени, и они втроем сначала «гуляли» по больничным коридорам, потом стали выезжать на прогулки на улицу.

— Мы живы, хотя надежды и возможности остаться в живых практически не было. Как только встану на ноги, вернусь в часть к свои ребятам. Мы их будем уничтожать, пока живы, пока дышим. Мы заново отстроим свои кубицы, вернемся в свои дома. Наш юг и север станут еще прекрасней, чем были. 

По щекам Ромки текли слёзы. Он не утирал их, лишь судорожно сглатывал ком в горле.

Идет война. Полгода Ромка воевал в Газе. Потом их часть перебросили в Ливан. И вновь проклятый сектор Газа.

Она родила сына. Они счастливы и Мурза счастлив, у него прекрасная любящая семья. 

Они ждут возвращения Ромки с войны. Он обязательно вернется, ведь он им обещал…

Ромка в кармашке на груди носит фотографию своей семьи. С фото на него смотрит она, полугодовалый Офир и кот по имени Мурза.

Когда Ромка уходил на войну, Мурза прошептал ему, уткнувшись лбом в родное плечо: «Я отдам за тебя жизнь. Я не знаю сколько их у меня осталось. Но даже, если эта последняя, я отдам ее ради тебя. Береги себя для нее и сына. Я тебя люблю и буду ждать всегда».

2024 г.