В этом году — в новой стране

Так получилось, что обе мои дочери и папа уехали из России в Израиль уже давно. Я по разным причинам совершила алию лишь в этом году, в конце декабря. С конвертом, набитым документами и фотографиями я пришла в посольство Израиля. Пробежав глазами пухлую анкету и не взглянув на фотографии, консул только спросил меня:

— Что же Вы так долго к нам идете?

— Так сложились обстоятельства, — ответила я.

Моя старшая дочь, Марина, репатриировалась в Израиль в июле 1990 года, а через полтора месяца уехал и папа. Еще через десять лет прошла тестирование  и уехала по программе Сохнута «Села» младшая дочь, Татьяна. Я приезжала в Израиль в гости к родным много раз и дважды участвовала в программе Сохнута «Сар-Эль», предусматривающей вспомогательную работу в Израильской армии в течение трех недель с участием в конце программы в экскурсиях по стране.

 С первого посещения я влюбилась в страну и не переставала восхищаться героизмом людей, превративших каменистую пустыню и болота в цветущую землю; в города, каждый со своим лицом; даже в тоненькие пластиковые трубочки, протянутые по земле от растения к растению, чтобы по каплям поить их столь дефицитной в Израиле водой; в иврит, который мы с младшей дочерью начали изучать в Москве после первой поездки в Израиль; в израильскую литературу, с которой нас знакомили наши преподаватели. 

Конечно, мое внедрение в израильскую жизнь происходило неизмеримо легче, чем тех пионеров, которым пришлось бороться с малярией, выносить жару без кондиционеров, жить в наспех сколоченных бараках в окружении враждебно настроенных арабов и леопардов. В квартире, где я живу, есть кондиционер, холодильник, стиральная машина, электричество, вода, ванная. Я пенсионерка и получаю социальное пособие. И главное, мои родные люди хоть и не живут в одном городе со мной, но мы перезваниваемся каждый день и ездим друг к другу. Мне не трудно привыкать к израильской жизни: я чувствую себя дома с того момента, как самолет приземлился в аэропорту имени Бен-Гуриона, и я спустилась по трапу на землю Израиля.

Несмотря на то, что я приехала со знанием языка (в ульпане меня отправили после экзамена в группу гимел +), мне, конечно, пришлось столкнуться с некоторыми трудностями. При разговоре с людьми я понимаю, о чем идет речь, а вот когда нужно записаться к врачу, поговорить с представителями коммунальных служб – одним словом, пообщаться по телефону, я сразу теряюсь от множества вопросов, задаваемых автоответчиком, прежде чем на другом конце провода послышится голос оператора.

Вот, например, мне нужно было позвонить в электрическую компанию и сообщить показания счетчика. Казалось бы, нет ничего сложного. Набираю номер. Строгий, сухой мужской голос требует назвать номер контракта. Я-то думала, что мне достаточно будет продиктовать номер своего удостоверения и после этого – показание счетчика. Не тут-то было. Какой еще контракт, может, на съем квартиры? Отключаю телефон и звоню дочери.

— Мам, возьми мой старый счет, там найдешь номер контракта с компанией. 

— Доченька, может, ты позвонишь, — прошу я жалобно.

— Я, конечно, могу позвонить, мне нетрудно, но надо же тебе самой научиться, — строго, но логично замечает дочь. – Это вообще хороший способ натренироваться понимать язык на слух. Я в свое время практиковала такие разговоры с автоответчиком, — щедро делится она своим опытом.

Я беру себя в руки и вторично пытаюсь наладить контакт с автоматом, но его вопросам нет конца. Выяснив номер контракта, он поинтересовался, в каком районе я проживаю, и пустился перечислять жилые пункты по всему Израилю, объясняя, какую цифру я должна нажать конкретно для каждой точки. С трудом уловив в потоке беглой речи слова «Тель-Авив и его окрестности», я прослушала цифру. Пришлось повторить все сначала. Услышав цифру, я поспешно нажала на 4, после чего мужской голос продолжал допрос, перейдя, наконец, к выяснению номера моего удостоверения личности. Этим он не сбил меня с толку, и я без сучка и без задоринки выдала ему свой номер. Повторив его, он велел для подтверждения нажать цифру 1, для изменения — цифру 2. Вроде бы несложно, но я-то не ожидала такого оборота.

С силой прижимаю трубку к уху, как будто это облегчит мою нелегкую долю. Испуганно нажимаю на единичку. «Ну, — думаю, — теперь уж можно будет продиктовать показание и обрести покой». Как бы не так. Автомат, оказывается, по номеру удостоверения определил мой точный адрес и, гордый этим, выдает его мне. Я слышу что-то очень знакомое, догадываюсь, что именно, а он уже настойчиво просит подтверждения или  опровержения путем нажатия разных цифр. Вконец измочаленная длительным разговором, взмокшая от напряжения в  холодной атмосфере своей квартиры, слушаю музыкальную паузу вперемешку с рекламой, после чего живой женский голос информирует меня о том, что я попала в электрическую компанию, и спрашивает, по какому поводу я звоню. 

Или другой случай. Мне нужно было записаться к врачу. Тут тоже долгое вступление к разговору с секретарем. Хотя была дана возможность выбора языка, и я с радостью поспешно нажала цифру, соответствующую русскому языку, все же  третьим вопросом я не на шутку озадачена. Автомат вполне приятным мужским голосом попросил меня назвать номер удостоверения личности и добавить контрольную цифру моей карточки страховой кассы. Я моментально переполошилась по причине того, что никакой контрольной цифры не помнила. Прижав мобильник к плечу, я кинулась к сумке и лихорадочно пыталась нащупать в ней кошелек, набитый разнообразными карточками. В это время в разговор вмешался автомат с женским голосом и сурово произнес: «Вас просили сообщить информацию». Дрожащими руками я достала из кошелька искомую карточку и начала торопливо скользить по ней взглядом, пытаясь найти загадочную контрольную цифру, которая позволит мне получить очередь к врачу. Женский голос с той же строгостью повторил свою фразу о необходимости требуемой от меня информации. Не найдя от волнения вообще ни одной цифры на карточке, я оборвала разговор и в панике позвонила дочери.

— Не знаю, — задумчиво сказала она, — я всегда разговариваю на иврите, и мне таких вопросов не задают. Может, ты что-то неправильно поняла?

— Как это неправильно?! – возмутилась я. – Ведь автоответчик разговаривал на русском языке!

— Ну, не знаю, мама, надо было выбрать иврит, — заключила дочь неожиданно, но резонно.

Ульпан «Гордон», где я продолжала изучение иврита, находится в Тель-Авиве на улице Ласаля. Преподавательницы, которые вели наши группы (я занималась в двух группах, так как занятия в одной из них дважды в неделю, а в другой – и вовсе один раз), Хасия, Дина и Гила, просто замечательные. У каждой свой подход и свои излюбленные темы. Хасия знакомила нас с множеством выражений из газетных текстов, из обыденной жизни и на арамейском языке, мы прочитали пьесу Леи Гольдберг «Хозяйка дворца», тексты из художественной литературы, что я как раз особенно люблю. Дина делала упор на грамматику. Гила обыкновенно начинала урок с упражнения на предлоги, употребляемые с глаголами, старалась научить нас схватывать главную мысль  в газетной статье или в передаче новостей по телевизору. Все они бесконечно любят иврит, обладают чувством юмора, что очень украшает занятия, терпеливы и доброжелательны. В группах люди разного возраста из всех уголков света. На уроках все говорят только на иврите, тогда как во время перерыва можно услышать разговор на английском, русском, французском, португальском и других языках.

Репатриация – разумеется, переломное и важнейшее событие в моей жизни, но уходящий год принес мне еще много радости. 

В сентябре, первом месяце года, моему старшему внуку, Даниэлю, исполнилось 13 лет, и у него была бар-мицва. Его вызвали к чтению Торы, и праздничное событие отметили в кругу родных. Тогда я не смогла приехать, но позвонила и отправила поздравительную открытку.

В мае внучке, Дане, исполнилось 12 лет. Я была уже в Израиле и получила приглашение на праздникбат-мицвы, но не поехала: дочь предупредила:

— Мама, мы собираем детей в кафе, там будет дискотека, много шума, и тебе будет тяжело.

Позднее внучка подарила мне диск с записью празднования среди одноклассников.

Внуки заметно выросли за последний год, и скоро я буду смотреть на них снизу вверх. Раньше они посмеивались над моими ошибками в иврите, а теперь относятся с пониманием к моим трудностям и помогают не только с языком, но и с мобильным телефоном и компьютером. Я теперь попала в такую же ситуацию, как и моя бабушка, которая после смерти мужа переехала к нам с мамой в Москву и говорила на русском языке с ошибками, так как ее родным языком был идиш, ну, и украинский она, конечно, знала.

А в июле у младшей дочери, которая два года назад вышла замуж, родилась девочка, которую назвали в честь бабушек родителей Эстер-Ясмина. Сейчас она уже самостоятельно держит головку, начинает улыбаться, и, надеюсь, к Новому году достигнет еще больших успехов.

Я уверена, что в наступающем году буду свидетельницей и участницей еще многих событий, потому что дети рядом, а у детей новостей всегда много, и сами они меняются. Хочется думать, что новый год принесет нашей семье, да и всей стране мир,  новые достижения, будет счастливым и успешным.