Невозможное возможно

Евгений был моим старшим, единственным и особенным братом. Когда я появилась на свет, ему уже было 13 лет, и он долго мечтал о младшей сестре.

 

С момента моего рождения Евгений стал самым важным человеком в моей жизни. Именно он выбрал мне имя – Наталья. Сказал, что это красивое имя, и так меня и назовут. Мама не возражала, и имя было утверждено.

 

Разница в возрасте между нами никогда не ощущалась. Для меня мы с Евгением были единым целым. Куда бы он ни шел, я всегда следовала за ним 

 

Когда к нему домой приходили друзья, а их у него было немало, я всегда была рядом – маленькая девочка четырех-пяти лет среди семнадцатилетних парней. Для меня это был целый мир. У него были друзья, игравшие на гитарах, они пели песни, а я подпевала вместе с ними – одной из компании.

 

В Латвии в марте везде цвела сирень. Этот запах – одно из самых ярких моих воспоминаний о Евгении. Каждый год мы срывали большие охапки сирени и несли букеты маме. Евгений поднимал меня на плечи, чтобы я могла дотянуться до самых красивых и высоких веток.

 

Мама работала медсестрой в больнице, работая сменами. Папа трудился в строительстве и часто находился в командировках за пределами Латвии, поэтому дома его почти не было. Так получилось, что меня фактически воспитывал Евгений. Иногда мне казалось, что он был для меня больше, чем просто брат – он был и мамой, и папой в одном лице. Он собирал меня в садик, отводил и забирал.

 

Когда Евгений окончил школу, он решил репатриироваться в Израиль как солдат-одиночка. В 18 лет он уехал из Латвии и отправился в Израиль.

 

Его мечтой была служба в боевых частях, но он знал, что мама, находясь за тысячи километров от него, никогда не согласится на это, и поэтому он отказался от этой идеи. Евгений прошел курсы вождения за счет армии, и сразу после окончания подготовки был направлен в 13-й батальон Голани в качестве водителя.

 

По приезду в Израиль он полгода жил в кибуце Кфар-ха-Наси, а потом, когда в страну приехала тетя (мамина сестра), переехал к ней в Хадеру.

 

Мы по-прежнему были далеко друг от друга, и для меня, привыкшей всегда быть рядом с братом, это было очень тяжело. Каждый раз, когда от него приходило письмо с фотографиями, я разглядывала их снова и снова, а тоска по брату становилась только сильнее.

 

Спустя год разлуки, в 1994 году, мы тоже репатриировались в Израиль. Мне было уже семь лет, а Евгений к тому времени был солдатом срочной службы. Первые два месяца в стране мы жили в доме бабушки и дедушки в районе Бейт-Элиэзер.

 

На второй день после приезда в Израиль в домофон кто-то позвонил. Я не помню, сказали ли мне, что это Евгений, но я точно знала, что это он. Дядя нажал кнопку, и я бросилась вниз по лестнице со всех ног.

 

Передо мной стоял Евгений – совершенно лысый. Исчезла та шевелюра, с которой он уехал из Латвии. В руках у него был огромный букет цветов. Мама, бежавшая за мной следом, не сразу его узнала. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять, кто перед ней. И вот мы стояли втроем в бесконечном объятии – наконец-то снова вместе.

Когда мы приехали в страну, Евгений был в отношениях с Майей, что уже само по себе забавно. Евгений и Майя на год младше друг друга учились в одной школе в Латвии, их бабушки жили по соседству, есть даже совместная фотография, где они маленькие и милые на чьем-то дне рождения. Но в Латвии Евгений даже не обращал на неё внимания. Только когда он приехал в страну и его попросили передать посылку родителям Майи, он мгновенно влюбился в неё. Спустя три месяца отношений, Евгений уже пришёл к отцу Майи просить её руки. Отец был категорически против. Он сказал, что Евгению всего 19 лет а Майе 18, и что они ещё слишком молоды, и что пусть хотя бы подождёт, пока мы тоже не приедем в страну. Упорство Евгения оправдалось. Евгений и Майя поженились 30 марта 1995 года. Я была подружкой невесты вместе с моим двоюродным братом, и я чувствовала себя как маленькая невеста. Мне одели потрясающее платье из свадебного салона Майи.

 Когда Евгений возвращался домой, у него была привычка: он снимал форму, надевал порванные джинсы, белую футболку и всегда с банданой на голове. Оружие, которое было с ним, он разбирал на части и прятал по всему дому, чтобы избежать ситуации, когда его украдут целиком. Пока Евгений был дома, мы много времени проводили вместе. Слушали музыку в огромных наушниках.

 Однажды он купил мне красивые фиолетовый велосипед и ехал с центра города в домой, чтобы привезти его мне.

 Один раз он купил заводную игрушечную мышь. Мышь была белая, с пластиковым дном и шерстяным телом. Она действительно выглядела очень реалистично. Он позвал меня в сторону и сказал, что это не настоящая мышь, потому что мы с мамой очень боимся мышей. Он включил её, и она начала бегать кругами по коридору. Он позвал мою маму, и как только она увидела мышь, она начала кричать на весь дом, а мы с Евгением чуть не катались по полу от смеха.

 Однажды на семейном ужине, во время еды, он спросил меня, хочу ли я огромную плюшевую игрушку в рост со мной. Я не знала, что такие вещи существуют, и сразу ответила, что такого не бывает. Через неделю после ужина я вернулась домой из школы, и на моей кровати меня ждал огромный шикарный коричневый плюшевый лев. Я назвала его Лева, и с того момента я делала с ним всё. Я спала с ним каждую ночь, брала с собой везде, куда бы я ни пошла. 

После того как Евгений и Майя поженились, его часть войск отправилась в Ливан. Так как Евгений был недавно женат, он мог не ехать в Ливан. Мама и Майя были, конечно, против, но Евгений утверждал, что если он поедет в Ливан, у него будет больше выездов домой, он сможет работать и начать зарабатывать деньги, чтобы построить здесь дом.

 И если Евгений что-то решил, его ничто не остановит.

 Так мы жили целый год, когда Евгений приезжал и уезжал из Ливана.

 Вся эта рутина изменилась в воскресенье, 10 марта 1996 года. В субботу мы успели отпраздновать день рождения мамы Майи. Есть даже фотография, где Евгений поднимает меня на руки. Кто мог подумать, что это будет последняя фотография из другой реальности.

 Так как Евгений встал поздно, он даже опоздал в часть. Уже стояли две машины, чтобы забрать солдат из расположения. Евгений успел сесть в машину, и колонна выехала. Этот маршрут колонна прошла уже дважды с утра, и всё шло, как швейцарские часы. До 13:20. Первая машина прошла без проблем, и когда машина Евгения проехала через это проклятое место, раздался сильный взрыв. Машина Евгения наехала на мину. Рядом с Евгением сидел Эрез Бен Давид, который погиб на месте. Евгений потерял сознание. В это время машина продолжала двигаться вперёд к первой машине, которая уже остановилась. Быстрота реакции солдата, который сидел сзади, позволила избежать столкновения двух машин, когда он прыгнул и нажал на тормоза.

 Поскольку место было очень близко к границе Израиля, спасательные силы, которые были вызваны, прибыли очень быстро, и медики начали оказывать помощь пострадавшим. Сначала думали, что Евгений умер, но как только поняли, что он всё ещё дышит, начали оказывать помощь с удвоенной силой. Один из медиков, который занимался этим инцидентом, рассказал мне несколько лет назад, что когда сняли с Евгения каску, кровь хлынула потоком, и он был уверен, что он не выживет.

 Прибыл вертолёт, и Евгений был доставлен в операционную больницы Рамбам. С нашей стороны всё было нормально. Мы все ещё находились в последние моменты обычной жизни.

 Я помню, что уже было темно. Значит, было около восьми вечера. Кухня в доме была очень близка к двери. Моя мама как раз готовила ужин, когда раздался стук в дверь.

 Этот момент запомнился мне навсегда и будет со мной до конца жизни. Моя мама попросила меня открыть и посмотреть, кто там. Я открыла дверь и увидела перед собой двух солдат, очень серьезных с очень строгими лицами. И тогда прозвучал вопрос: «Здесь живёт Евгений Гробштейн?» Я сразу ответила, что нет, и просто закрыла дверь. Чтобы объяснить, что произошло, мне нужно рассказать, что у Евгения и меня разные отцы. Но будучи девочкой девяти лет, я не сообразила, что это значит, что наши фамилии тоже разные.

 Моя мама, которая слышала этот странный разговор, сразу бросилась к двери и снова её открыла. Она уже поняла то, что я ещё нет. Она спросила, жив ли Евгений, но они сказали только, что на улице стоит такси, которое отвезет нас в больницу в Хайфу.

 Был 1996 год, в Израиле почти не было мобильных телефонов, мой отец ещё не вернулся с работы. Моя мама быстро начала думать, что можно сделать, чтобы передать отцу сообщение. За несколько секунд она взяла бумагу и ручку и начала быстро писать письмо для отца. Когда она положила его на стол в гостиной, мой отец зашёл. Первое, что он спросил у мамы, было, жив ли Евгений. Но у нас не было ответа. И вот мы поехали в Хайфу. Хотя мы жили в стране уже полтора года, я никогда не выезжала за пределы Хадеры. Я помню эту поездку. Темнота на дороге, огни отдалённых посёлков. Я помню, как я чувствовала огромный гнев. Я поняла, что кто-то очень плохой сильно повредил моего брата. Когда мы приехали в больницу, яркие огни порта ослепили меня. Дальше я ничего не помню.

В целом, у меня почти нет воспоминаний до 12 лет, и я живу на рассказах других людей. Когда мы вошли в больницу, Майя и ее родители уже были там, моя семья, друзья из части. Все ждали чего-то. Из рассказов я начала кричать и требовать немедленно увидеть Евгения! Один из его друзей пытался меня успокоить, но я просто начала бить его. Лишь одна женщина смогла меня успокоить. Ее звали Марина, она служила в РАМ-2 («Рам Штаим») подразделение медицинской координации.  Она крепко схватила меня за плечи и пообещала, что она лично отведет меня, как только Евгений выйдет из операции. Время шло, но оно казалось вечностью. Затем вышел оперировавший врач. Он сказал, что у человека с такими травмами, как у Евгения, шансы выжить минимальны. Медицинский персонал сказал семье начинать готовится к прощанию с ним. Евгений остался парализованным от шеи и ниже, был подключен к аппарату для дыхания 24/7, аналогичная травма была у актера Кристофера Рива, который играл Супермена.

 

Евгений был в коме несколько дней, а когда он очнулся, первым вопросом, который он задал, было, почему он не чувствует свои ноги. Моя мама, которая имела большой опыт работы медсестрой в реанимации в Латвии, просто не знала, что ему ответить. Со временем, и хотя состояние Евгения не ухудшалось, но и не улучшалось, изменился медицинский персонал. Они сказали, что, вероятно, Евгений выживет, но он останется в этом состоянии до конца своей жизни. Для такой травмы нет волшебного решения.

 

26 апреля Евгений отпраздновал свой 22-й день рождения в реанимации больницы. Молодой парень, который только мечтал покорять мир, должен был перестроить свой маршрут. Когда Евгений понял, что это неизменная ситуация, он пытался всеми силами заставить Майю уйти от него. Они были женаты всего год, Майя была молодой девушкой, 21 год, вся жизнь впереди. Евгений утверждал, что она не должна быть с ним, инвалидом на всю жизнь, и что она должна уйти, чтобы жить нормальной жизнью. Но Майя не хотела и слышать об этом и пыталась каждый раз объяснить ему, что она остается и не уходит никуда. Это продолжалось около полугода, полгода криков, слез и разочарований с обеих сторон. Но как только Евгений понял, что Майя здесь и это навсегда, он перестал на нее давить, и они начали думать, как двигаться дальше.

 

Сначала Евгений не мог говорить, и тогда моя мама и Майя сделали табличку с русским алфавитом. Одно моргание означало «да», два — «нет», и так они составляли предложения, которые Евгений пытался сказать. Евгений заново учился пить и есть. Со временем ему поставили новую канулу в горло, и он наконец смог говорить. После Рамбама Евгения перевезли в Тель-Хашомер. На короткий срок в реанимацию, затем в реабилитацию. В реабилитационный период Евгений стал хорошим советчиком для других инвалидов. Он давал советы, разговаривал и старался помочь, несмотря на то, что был парализован от шеи и ниже, а у остальных были более легкие травмы. Но это было его достоинство. Как только он понял и осознал, что эта ситуация не поддается изменению, даже если бы он сильно этого хотел, ему нужно было научиться жить с травмой. Он никогда не называл себя инвалидом, он был человеком с ограниченными возможностями.

 

После того как Евгений вернулся домой, Министерство обороны арендовало для него и Майи дом, который был приспособлен под Евгения. У него было шесть помощников, которые сменялись каждые 24 часа. Моя мама была одной из помощников. С момента, как Евгений был ранен, моя мама не оставляла его постель, поэтому, когда ей предложили работать помощницей, она сразу согласилась без колебаний. У Евгения был большой автомобиль с лифтом, чтобы он мог передвигаться, и постоянный врач, который приходил домой, чтобы убедиться, что все в порядке. Со временем Евгений построил свой дом, который был полностью приспособлен под его нужды.

 

Как только Евгений вернулся домой, шахматы заняли важное место в его жизни. Это начиналось с любительских игр с его отцом раз в неделю, и очень быстро Евгений увлекся миром шахмат. У него была специальная мышь для компьютера, которая работала на основе дыхания, и так Евгений мог сидеть часами за шахматными программами, составляя ходы. У него было два частных учителя по шахматам, и Евгений вошел в израильскую шахматную команду по переписке и даже занял второе место на национальном чемпионате. Мечта Евгения была стать чемпионом мира по шахматам по переписке.

 

Во время очередного визита в больницу Евгений и Майя удивились, узнав, что у них есть шанс стать родителями. Это казалось нереальным в тот момент. Евгений сразу сказал Майе, что стать отцом — это мечта, которая не имеет цены, но она должна понимать, что она будет проходить этот процесс одна. Он не сможет помочь с купанием, приготовлением бутылочек или просто взять малыша на прогулку в коляске. Но Майя не возражала. Как только эта возможность была обсуждена, она сказала, что конечно они будут иметь детей.

 

И так, два года спустя, после этого визита в больницу, на свет появилась моя старшая племянница Сиван, а через четыре с половиной года — вторая племянница, Хэли.

 

Между шахматными турнирами и расширением семьи Евгений начал учить историю в Хайфском университете. Но из-за того, что он мог сидеть не более десяти часов в инвалидном кресле, чтобы избежать пролежней, а также из-за болезни и плохой погоды, Евгений накопил много пробелов в учебе, которые не смог восполнить, и поэтому он решил оставить учебу.

 

Евгений был очень активным отцом для своих дочерей и любил их от всего сердца. Он читал им сказки, играл с ними с помощью помощников, которые со временем стали настоящей семьей, ездил с ними в поездки по стране, в зоопарки, на море. Он посещал дни рождения в детских садах и школах. Он был полноценным отцом, даже несмотря на не совсем обычное положение, в котором он оказался.

 

В последние годы своей жизни Евгений начал развивать новую мечту — стать наставником для других людей с ограниченными возможностями. У него был сайт, на котором он писал на русском языке свои мысли и уникальное восприятие мира.

В конце концов, он действительно был выдающимся человеком, оптимистом и полным энергии. Все его друзья воспринимали его как гуру. Столкнувшись с любой проблемой разговор с Евгением всегда все улаживал. Таким был Евгений. Особенная и удивительная личность, просто человек, которым я восхищалась всю свою жизнь. В последнюю неделю своей жизни Евгений находился в больнице из-за воспаления. Его состояние было не лучшим. Жить так 17 лет, принимая большое количество медикаментов, означало, что любой малейший вирус мог быть для него смертельно опасным.

 Во вторник, 25 июня 2013 года, в 11 часов вечера, мой тогда еще парень предложил мне выйти за него замуж. Из-за позднего времени я не позвонила Евгению. Я хотела поехать в больницу на следующий день с кольцом на пальце и сказать своему старшему брату, что я наконец-то выхожу замуж.

 Я легла спать, мечтая о свадьбе. Всегда представляла, как Евгений стоит под хупой рядом со мной. Утром в среду меня разбудил телефонный звонок, который сообщил мне, что Евгений умер. Внезапно, из семьи инвалида армии Израиля с 100% инвалидностью, мы мгновенно стали семьей, погибшего солдата. Евгений любил говорить: «Пока тебя помнят, ты жив.» И вот уже 12 лет я держу память о нем живой. Да, я могу быть предвзятой, ведь я его младшая сестра, но я никогда не встречала человека более оптимистичного и влюбленного в жизнь, чем мой старший брат. Его историю я закончу словами самого Евгения

 

Я часто повторяю, что наслаждаться и получать удовольствие от того, что есть, гораздо лучше, чем жалеть о том, чего нет! Кому то может ошибочно показаться, что я пытаюсь сказать, что не нужно стремиться к чему-то большему и не нужно ничего менять, ведь все и так прекрасно и замечательно. Вовсе нет! Просто есть вещи, которые мы не можем изменить! С ними нужно просто смириться! Другое дело, когда все в наших силах и есть возможность что-то поменять! В этом случае, как нельзя, кстати, подойдут слова из моей любимой песни. Тут нужно «…не жалея ни души, ни тела, идти вперед, любить и делать дело, себя не оставляя на потом».

 

На данный момент, никто и ничто не может поставить меня на ноги. Значит нужно научиться с этим жить! Можно начать себя жалеть, искать виноватых, без конца задаваться вопросом «Почему я?». И что? Такой подход поставит меня на ноги? Конечно же, нет! Скорей всего, такие мысли не приведут ни к чему хорошему!

 

Вместо этого, я предпочитаю радоваться звонкому смеху своих дочерей, срывать свой и так слабый голос, болея за любимый футбольный клуб или наслаждаться красивой шахматной партией, выигранной мной в сильном турнире! И этот список можно продолжать очень долго! Это тоже не поставит меня на ноги, но зато, сколько счастливых минут я смогу пережить! Я действительно счастлив, потому что я по-настоящему этого хочу!

 

И есть еще очень многое, ради чего нужно вставать каждое утро, ради чего нужно действовать и ради чего стоит жить! Для меня, в первую очередь, ради детей, ради своей семьи! Ведь я им нужен не меньше, чем они мне! Есть еще, во-вторых,… в-пятых,… в-десятых! В добавок, я обязательно стану международным мастером по шахматам по переписке! Не в этом, так в следующем году!

 

Я просто еще раз хочу сказать, что необходимо ставить перед собой новые цели и к ним стремиться! Но при этом можно и нужно наслаждаться тем, что уже есть!